Ю. Егин

ВЕЛИКАЯ РОССИЙСКАЯ СТЕНА

         Легендарные амазонки озабоченно спешат по улицам Новочеркасска, ничего не ведая о славном прошлом своём…

     

         В незапамятные времена где-то здесь, на месте нынешних улиц, вздымали степную пыль копыта их боевых коней.

 

        Амазонией называли античные авторы эти обширные земли от Дона до Кубани, и сами античные авторы относили подвиги этих степных воительниц к еще более далеким, даже для них незапамятным временам. И по этой именно причине описывали амазонские общины как чисто женские, не ведая о том, что это жены казаков, ушедших в поход, защищали от враждебных набегов земли и жилища свои.

 

       Дочери воинственного народа, корни которого простираются до истоков человеческой цивилизации, они владели конём и оружием так же виртуозно, как и любой, кого судьба благословила родиться в этом рыцарственном племени.

 

         Так утверждают новейшие исследователи истории казачества. И ещё они утверждают, что это единственный этнос, который через тысячи и тысячи лет суровых испытаний сохранил в первозданной неприкосновенности принципы независимости, общинности, братства, чести и справедливости.

 

        Вот почему лозунг, что висит перед входом в рабочий кабинет атамана Всевеликого Войска Донского и который может иному показаться несколько претензионным, такого ощущения у меня не вызвал.

 

         На этом лозунге слова: “Слава тебе, Господи, что мы – казаки!”.

 

         Николай Иванович Козицын был избран атаманом Всевеликого Войска Донского одиннадцать лет тому назад. Избран по праву и справедливости, как это издревле понимается в казачьих общинах. Личная храбрость безусловно доказана им на ратных полях Приднестровья, Абхазии и Сербии, где служил он России, защищая государственные интересы. Боевые ордена, среди которых и орден “За личное мужество”, а также около трех десятков медалей – бесспорное тому доказательство.

 

         И сослуживцы его, братья-казаки, также бесспорно знают и дарования Козицына как боевого командира. И еще они знают, что путь его от рядового казака, до войскового атамана никогда не был легким, но зато всегда – прямым и честным.

 

         И у меня была личная возможность, даже за не такое уж долгое время нашего общения, оценить ту неподдельную уважительность, с какой относятся к нему сослуживцы. Он действительно вызывает уважение и как собеседник – весёлой своей прямотой и полным отсутствием той многозначительной снисходительности высокого начальства, какую не раз приходилось мне наблюдать за многие сотни моих профессиональных встреч. Впечатление это, конечно, производит.

 

          И еще подумалось, что Николай Иванович, натура бесспорно артистическая, прекрасно это знает.… Когда он показал несколько снимков из личного архива, я невольно задержался на одном из них – уж больно лихо смотрелся красавец-казак, только что вернувшийся с войны в Приднестровье.

 

          Задержался я – и не удержался от восклицания: “Ну и лихой мужик!” – на что мгновенно получил веселую реплику: “Я не мужик, я – казак!”.

 

          И тут же вспомнил я, как приятель-лингвист однажды объяснял мне, что наше привычно-похвальное и уважительное “мужик!” – в общем-то не такое уж и уважительное. Потому, что состоит из старорусского “муж” (мужчина) и уменьшительного суффикса “-ик”. Мальчик, пальчик, бидончик, кузнечик.… Вспомнил – и пробормотал неловкое извинение. Это надо же, казаку, - да мужик!

 

           Но, конечно же, не эти забавные лингвистические изыскания были предметом нашей беседы. Главным в разговоре было то, что Николай Иванович определил как цель своей жизни: восстановление исторической справедливости в отношении казачьего народа на территории Области Войска Донского в составе России.

 

         Два ключевых понятия содержит эта воистину великая цель, как следовало из объяснений атамана: “казачий народ” и “в составе России”. Они ключевые потому, что исторические спекуляции, на которых воспитывались многие поколения россиян, трактовали казачество вовсе не как народ со своей древнейшей уникальной историей и культурой, но всего лишь как сословие, да и то возникшее не более семи-восьми столетий назад.

 

         Да, казачество никогда не отделяло себя от России, - ни духовно, ни географически. Но никогда и не смешивало себя с нею, с молчаливым достоинством отстаивая свою этническую автономность. Горячо и напористо говорил Николай Иванович: “Мы народ, а не сословие. У нас своя история, свои традиции, своя культура, свой язык. Язык, а не диалект!”

 

         И в самом деле! Ведущим свое начало от протославянской общины ариев, великорусам, малорусам и белорусам никто, несмотря на общее сходство языков, не отказывает в собственном языке, но лишь только казакам, вся “вина” которых заключается в том, что никогда этот народ не дистанцировался от России, неуклонно выполняя свою древнейшую функцию охранного щита арийской общины!

 

           Подчеркиваю слово “община”, поскольку именно общинная психология и нравственность (та самая непонятная Западу “загадочная душа”) по сию пору характеризуют корневой менталитет России, но более всего – менталитет казачества. А иначе и быть не может, потому, что предназначение казачества – защита своей общины. И не просто защита от вражеских нападений, но и защита нравственных устоев славянства.

 

         Красиво это древнее слово и очень точное: без них, этих устоев, не устоять бы Руси в ее драматической истории!

 

         Отсюда – и тревога атамана Козицына по поводу искусственного внедрения современными политиками в наше российское сознание прозападных “ценностей”.

 

       - России не нужно это, - говорил он убежденно, - у нас богатства свои, и материальные, и духовные. Пусть Запад и хорош, да Родина лучше!

 

         Так отчего же все-таки государственность российская на протяжении всей обозримой истории стремилась всемерно ограничить права казачества, несмотря даже на то, что во все опасные времена казачество неизменно вставало на защиту этой самой государственности?

 

         “Услуги, оказанные казаками отечеству, - писал в свое время М.И. Кутузов, - не имеют примеров: они доказали целому миру могущество и силу обитателей благословенного Дона”.

 

          Да потому именно государство всегда подозрительно косилось на этих рыцарей вольницы, что казаки никогда не были никому ни господами, ни холопами, и службу России несли не службы ради, а дружбы. А всякая государственность (как и любое начальство) инстинктивно опасается независимости подданных своих, в какой бы форме эта независимость ни выражалась.… А также активно не одобряет способы мышления иные, чем она, государственность, предписывает.

 

         Думаю, что именно эта причина и породила трагедию казачества первых послереволюционных лет, когда молодое и еще не окрепшее тоталитарное государство взяло курс на физическое истребление казаков, предполагая потенциальную опасность этого непокоренного племени.

 

         Только у истории свои законы, и в ней, действительно, нет худа без добра.… Как в своё время татаро-монгольское иго было причиной сплочения разобщенных русских княжеств в единое могучее государство, так и в наши дни донская трагедия двадцатых годов послужила, наконец, причиной того, что казачество получило статус репрессированных народов.

 

         Народов!

 

         И событие это, прошедшее так незаметно, переоценить просто невозможно…

 

      Ныне с чистого листа пишется новейшая история казачества, и я спрашиваю Николая Ивановича, с чего начинаться и как должна идти эта великая работа.

 

        “С воспитания и только с помощью воспитания! – отвечает он убежденно. – Православная вера, казачья нравственность, честь и родные корни – не пустые слова, но стержень казачества. Мы – первые христиане на Руси, мы стали христианами на тысячу лет раньше остальной Руси, еще по слову апостола Андрея Первозванного. И сохранили это первоапостольское, общинное христианство. А наши нравственные законы – они еще в библейских заповедях изложены…”

 

        Тут Николай Иванович вдруг улыбается и говорит: “Я, правда, не все заповеди могу соблюдать. Если кто по правой щеке меня ударит, я левую не подставлю, я сдачи дам…”

 

           А потом снова, уже серьезно, о том, что сохранение казачьих традиций должно начинаться с воспитания подрастающего поколения. Именно поэтому Войско Донское так озаботилось созданием казачьих кадетских корпусов. Сейчас их уже шесть, и здесь молодежь постигает не только воинские, но и стержневые духовные традиции казачества, традиции, которые помогли этому народу тысячелетиями хранить свою уникальность. И среди этих традиций – бережение России.

 

          (Тут надо заметить в скобках, что один автор исторического труда о казаках назвал их Великой российской стеной, которая, в отличие от стены китайской, - живая).

 

           Вот весной нынешнего года состоялся расширенный Совет атаманов Международного союза общественных объединений “Всевеликое Войско Донское”. И кто был на этом Совете, слышал, как хорошо и точно сказал об этой традиции атаман Козицын:

           - Казачество без России – это не казачество, и Россия без казачества – тоже не Россия. Как и без любого народа, который проживает на территории нашей матушки – России.

 

         И эту же мысль высказал Николай Иванович в нашей беседе: "И то сказать: тысячелетиями вместе шли, куда мы теперь друг без друга! Мы – евразийцы, мы – уникальный на планете сплав народов и культур, и нам ли все это богатство на плоские западные ценности менять?"

 

           Между прочим, по поводу непростой работы над воссозданием в Новочеркасске знаменитой когда-то Мариинской женской гимназии, Николай Иванович так выразился, то ли в шутку, то ли всерьез:

        - Казачьи традиции не только у молодых казаков, но и у молодых казачек растить надо. Надо, чтобы у казаков были жены-казачки!

 

           Многообразная культурно-просветительская деятельность всерьез занимает атамана. Как и благотворительная. Помощь и школам, и церквам, и больницам, и малоимущим оказывается постоянно. И тут возникает естественный вопрос: а из каких, собственно, средств? Ведь не государство же помогает деньгами, у государства нашего этих самых финансовых проблем выше головы.

 

          И отвечает Николай Иванович уже не в качестве атамана, а в качестве серьезного экономиста, каким он и является: доктор экономических наук. А также академик и профессор Академии безопасности РФ.

 

       Он говорит о том, что Всевеликое Войско Донское ныне прочно стоит на основе самофинансирования, что в его структуре сейчас более 480 казачьих общин, в числе которых 162 общины – сельскохозяйственные. Растят хлеб, занимаются скотоводством, коневодством. Работают вполне успешно – научились за эти годы, и учиться не прекращают. Многие снабженческие вопросы Войско решает централизованно, что является ощутимой помощью хозяйствам. Кроме того, уже год как действует Межвойсковой экономический союз, куда входят казачьи Войска Дона, Кубани, Терека, Яика, Запорожья, а также Белоруссии. Казачье братство испокон веков было братством не на словах только.… Помните гоголевского Тараса? “Хочется мне сказать вам, паны-братья, что значит наше товарищество. Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, но это не то, братья: и зверь любит свое дитя…” (Надеюсь, память не подвела, и цитата почти дословна).

 

         И еще было мне интересно, как сейчас, в новых исторических условиях, видится атаману исконная – охранная – функция казачества. А также их миссия расширения государства Российского, потому как территория наша трудами атамана Ермака Сибирью приросла, а дружины атамана Атласова и Камчатку привели под высокую государеву руку.… На что получил ответ, что казаки и ныне российские рубежи по-прежнему берегут и при необходимости, как прежде, и стеной встанут.

 

         Что же до новых земель – время иное, и геополитика иная сейчас. И тут уже серьезно заговорил опять не атаман, а профессор Академии безопасности России.

 

          - Сейчас одна из важнейших проблем – продовольственная безопасность государства. Считаю, мы неплохо потрудились для этой безопасности. В прошлом году, например, треть всего донского хлеба вырастили казачьи общины Ростовской области. Разве это не вклад в экономическую безопасность страны?

 

            И вдруг добавил:

- Мы, казаки, хотим оставить после себя страну – цветущий сад…

 

          Современные исследователи истории казачества, о которых я уже упоминал, считают Приазовье подлинным центром Евразии. Именно здесь, говорят они, соединение Севера и Юга, Запада и Востока. Именно здесь культурно-историческое средоточение, потому что именно отсюда пошли эволюционные потоки человечества. И даже утверждает кое-кто из них, что настоящее Средиземное море – это Азовское, потому что представляет собою единственное внедрение Мирового океана в глубокий материк (чтобы добраться до него из Атлантики, четыре моря и четыре пролива одолеть надо). И что Дон издавна и неслучайно зовется всеми казаками батюшкой, поскольку именно это имя лежит в топонимической основе иных рек, которым давали имена протославяне: Вардан-Кубань (кипящий Дон), Данапр-Днепр (Дон с порогами), Данастр-Днестр (Дон струйный), Дунай (всемирный Дон)…

 

          Так это или нет, не мне судить, наука не бывает единодушной, существуют и другие версии истоков цивилизации. Но если все это действительно так, то не случайно мудрый Кутузов назвал Дон благословенным. И если это так, мы действительно живем в благословенном краю.